Королева Рания: Сокровище Востока

[ter-ido]

Эта женщина с влажными газельими глазами словно сошла со страниц «Тысячи и одной ночи». Роскошные дворцы, муж, которого в народе называют не иначе как Гарун аль Рашид, драгоценные шелка Эли Сааба и – примета нового времени! – не менее драгоценные «манолос»... Жизнь ее Величества Рании похожа на старинную легенду. Но мало кто знает, сколько труда и терпения нужно молодой иорданской королеве, чтобы выжить в этой восточной сказке.

Она не любит вспоминать день, когда узнала, что станет королевой. «Это было ужасно. Муж пришел домой и сказал: отец хочет, чтобы я наследовал трон. Я смотрела на него и думала: так вот что чувствует человек, которому на голову обрушилось небо, - рассказала Рания много лет спустя. – В тот момент я не думала о власти, об ответственности за страну… В голове была только одна мысль: моей счастливой жизни пришел конец».

Если бы врач-педиатр Ясин проявлял меньше заботы о своих детях, эта мысль посетила бы его дочь Ранию значительно раньше. Ему, уроженцу Палестины, было не привыкать к ударам судьбы. Когда-то у него было все, что нужно для счастья: небольшое состояние, успешная врачебная практика, любимая жена и хороший дом в цветущем Тулькарме. Там, в древнем арамейской городе, чье название переводится с арабского как «виноградная гора», Ясин родился, вырос, мечтал воспитывать детей и жить согласно древним обычаям своих предков. Но в 1967 году Западный берег реки Иордан был оккупирован израильской армией. И Ясин, как тысячи других палестинцев, бежал в Кувейт. По сравнению с другими ему сказочно повезло: он успел вывезти большую часть имущества и имел диплом врача, что позволило ему сравнительно быстро встать на ноги. Но не думать о войне, лишившей его родины, Ясин не мог. Поэтому 31 августа 1970 года, стоя над колыбелью своей новорожденной дочери Рании, он дал себе слово: его дети никогда не узнают, каково это – быть изгнанником.

Не будь войны, Рания ничем не отличалась бы от своих мусульманских ровесниц. Но тревожная политическая ситуация на Ближнем Востоке заставила Ясина если не забыть, то уж по крайней мере существенно смягчить традиционное исламское воспитание. Девочка была бойкой, смышленой и очень хорошенькой. «Со временем она могла бы стать украшением мусульманской общины Бостона, - заметил однажды дальний родственник Ясинов, живущий в США. – Возможно, вам бы следовало перебраться в Америку». Ясин, хоть и не представлял своей жизни вне арабского мира, все же нанял для дочери преподавателя английского.

В школе – разумеется, с раздельным обучением - Рания держалась особняком. И не потому, что была застенчива или заносчива – просто родители большинства ее одноклассниц велели дочерям не сводить слишком близкую дружбу с девочкой, которую воспитывают так свободно. Поэтому ни одна из бывших школьных приятельниц Рании не может сейчас похвастаться какой-то особенной близостью с иорданской королевой. Впрочем, нельзя сказать, чтобы Рания сильно переживала. У нее были свои взгляды на жизнь, и она делилась ими весьма откровенно. В десять лет громко объявила, что никогда не наденет платок. Другие девочки пришли в ужас, и тогда Рания объяснила им, что ношение хиджаба – дело добровольное и личное, и никто, даже мужчина, не имеет права ее к этому принуждать. А уж когда худенькая смуглая девочка сообщила, что после окончания школы собирается поступать в университет и делать карьеру, разразился настоящий скандал. «Огромное количество мусульман до сих пор считает, что женщина, воспитанная в традициях ислама, должна проводить свою жизнь дома, - говорит Рания. – Мне всегда хотелось доказать, что работа – вовсе не позор, а арабский мир – вовсе не мир только для мужчин. Умение прокормить себя не делает женщину менее религиозной».

Даже сейчас такого рода заявления считаются в исламском мире весьма рискованными. А два десятилетия назад в стране, где в 1936 году было всего две школы, это был почти радикальный феминизм. К семнадцати годам Рания аль Ясин была настоящим пугалом для всех добропорядочных мусульманских семей – не дай бог сыну такую жену! Она не стала парией только потому, что в Кувейте на одной улице проживали и последователи Мухаммеда, и индуисты, и христиане. Несмотря на то, что две трети населения страны исповедовали ислам, отношение к представителям других религий в Эль-Кувейте было довольно терпимым.

В конце восьмидесятых чуткий нюх Ясина уловил запах назревающей войны. Угроза исходила от ближайшего соседа – Ирак давно поглядывал на кувейтскую нефть. «Думаю, меня отправили из дома не только для того, чтобы дать образование, но и чтобы я была в безопасности, - вспоминала Рания позже. – Боюсь, тогда я не оценила того, что сделали для меня родители. Все мои мысли занимал Каир, огромный город с большими возможностями».

Преподаватели Американского университета в Каире вспоминают Ранию аль Ясин как одну из самых способных студенток: «Она хотела стать профессионалом и делала для этого все возможное». Однако нельзя сказать, чтобы все годы обучения молодая честолюбивая палестинка проводила в библиотеке. В Египте Рания впервые заинтересовалась европейской модой. Она не могла покупать себе дорогие наряды известных кутюрье, но модные журналы изучала с таким же рвением, как и основы менеджмента.

«Я становилась взрослее. И чем сильнее менялась внутренне, тем больше мне хотелось измениться внешне, - рассказывала Рания. – Иногда я мечтала о том, как вернусь в Кувейт, стану работать, помогать своей семье. И, возможно, куплю себе французские туфли». Замужества в этих мечтах не было. Слишком уж неоднозначно складывались отношения Рании с противоположным полом. Она притягивала и пугала одновременно. Платка не носит, живет самостоятельно, говорит, что думает… И вместе с тем как будто набожна, ни в чем дурном не замечена, держится с достоинством… Арабские мужчины мало чем отличаются от своих европейских, американских и русских собратьев: сложностей не любят, выбирают чего попроще. А Рания простой не была.

Прошло совсем немного времени, и папа Ясин убедился, что чутье его не подвело: 2 августа 1990 года, за месяц до двадцатого дня рождения Рании, которое планировалось отметить пышно и весело, в Кувейт вторглась стотысячная армия Саддама Хусейна. Рания не успела вернуться домой из Египта и не увидела, как иракцы громили здания, поджигали нефтяные скважины, грабили дома мирных жителей. Впрочем, отцовские рассказы о событиях двадцатитрехлетней давности научили Ранию, что самая большая ценность, возможно, единственная, за которую стоит сражаться – это человеческая жизнь. Материальные ценности восстановимы, а потому вторичны. Главное – остаться в живых.

Семье Ясин повезло. Освобождение Кувейта через полгода они встретили в полном составе: никто не пострадал при погромах, никого не расстреляли иракские военные. Но в те дни, когда иракцы были изгнаны с кувейтской земли, а во дворце эмира снова появились представители правящей династии ас Сабах, и, казалось, что можно вздохнуть с облегчением – вот тогда-то стало понятно, что неприятности еще впереди.

Триста тысяч палестинцев, до сих пор мирно проживавших бок о бок с кувейтцами, вдруг стали врагами. Их обвинили в сотрудничестве с иракской армией и потребовали немедленно покинуть страну. Семья Ясин снова оказалась бездомной. И на этот раз палестинский врач решил искать счастья и покоя в Иордании.

Это было разумно со всех точек зрения. В Аммане семья Ясин сразу почувствовала себя в безопасности – больше половины населения Иордании вот уже несколько десятилетий составляют палестинцы. Семья обосновалась на новом месте, Рания закончила университет – жизнь как будто снова налаживалась. Но Ясина ждало новое разочарование: приехав домой, выпускница объявила, что это не воссоединение семьи, а лишь небольшой отпуск, после которого она вернется в Каир. Корпорация Apple предложила Рании аль Ясин работу.

Отказываться от такого шанса было бы глупо. К тому же Рания привыкла жить относительно свободно, была честолюбива и не сомневалась, что ее ждет прекрасная карьера. Ее мало смущал тот факт, что по восточным меркам ее, едва перешагнувшую порог двадцатилетия, считали пересидевшей в девушках. Дети, дом, тихая жизнь мусульманской жены – все это казалось ей делом далекого будущего.

Но, несмотря на очевидное преимущество перед коллегами-мужчинами, карьерные планы Рании не осуществились. Профессионал и большая умница, она месяц за месяцем наблюдала, как ее обходят менее способные работники – просто потому, что они мужчины. Когда ее в очередной раз «прокатили» с должностью начальника отдела, Рания поняла, что уперлась головой в потолок. И, не долго думая, написала заявление об уходе.

Впрочем, вернувшись в Амман, она не сидела без дела. Из нескольких предложений Рания выбрала работу в инвестиционном отделе иорданского отделения Citibank – не в последнюю очередь потому, что им управляла женщина, дочь короля Хасана принцесса Айша.

Небогатая палестинка из семьи вечных беженцев привлекла внимание Айши: «Она была грациозна, как лань, и дисциплинированна, как солдат». Вскоре между женщинами завязалась дружба. Рания аль Ясин стала частой гостьей в доме принцессы. Там-то она и познакомилась с человеком, которому суждено было изменить ее жизнь навсегда.

«Это была случайная встреча, - по военному четко вспоминает король Иордании Абдалла II. – Я тогда командовал танковым батальоном, и мы хорошо провели учения в пустыне. Я распустил своих людей на двадцать четыре часа. Моя сестра пригласила меня на ужин. Я давно не был дома. Принял душ, переоделся и поехал. На том ужине была Рания. Я взглянул на нее один раз и понял: она – единственная, и другой мне не надо».

Нескрываемое восхищение тридцатилетнего принца из рода Хашемидов польстило Рании. Старший сын короля Хусейна был совершенно не похож на мужчин, которые до сих пор искали расположения Рани. Во-первых, он получил образование в Королевской военной академии в Сандхерсте, имел диплом Оскфорда и закончил военный курс Джорджтаунского университета. Во-вторых, он был наполовину британцем. Его мать принцесса Мона – англичанка. До того, как стать второй женой короля Хусейна, она носила имя Тони Гарднер. Амман стал ее второй родиной, но британских традиций Мона не забыла и сумела привить сыну европейское отношение к женщинам. Собственно поэтому привлекательный, умный и галантный Абдалла к тридцати годам не имел даже постоянной подруги – робкие мусульманки, приученные подчиняться мужчине, были ему попросту неинтересны. То ли дело Рания! На том званом ужине у принцессы Айши она показала себя во всем блеске: говорила о политике и архитектуре, демонстрировала блестящее чувство юмора и великолепный английский. В споры не ввязывалась, но возражать не боялась. И, помимо всего прочего, была дивно хороша собой.

Сейчас, спустя много лет после первой встречи с Абдаллой, Рания признается, что это была любовь с первого взгляда. О принце тогда тайно вздыхала не одна девушка: он летал на истребителе, управлял гоночным болидом, коллекционировал европейскую живопись и знал Париж как свои пять пальцев. К тому же у него были прекрасные манеры и совершенно очаровательный британский акцент – следствие многих лет, проведенных за границей. Так что шансы свои Рания оценивала весьма невысоко. Да, во время ужина он не выпускал ее из виду, но не сделал ни малейшей попытки договориться о новой встрече. А потом и вовсе пропал.

Вот тут-то Рании и пригодилась ее легендарная дисциплинированность. Она продолжала работать и ни словом не обмолвилась Айше, что хотела бы вновь увидеть ее брата. Весь следующий месяц новости о принце Рания черпала из газет. «Что должно произойти, то непременно случится, - с истинно восточным фатализмом говорила она. – Значит, не судьба».

А через месяц, выходя из кабинета Айши в офисе Citibank, она нос к носу столкнулась с принцем. Абдалла счел необходимым объяснить свое отсутствие: «Я солдат. Я подчиняюсь законам долга». Возможно, уже тогда Рания поняла, по каким законам будут строиться ее отношения с принцем.

Как принц, Абдалла привык получать желаемое – а Ранию он желал. Как солдат, он выбрал кратчайший путь в достижению цели: после стремительного и по-восточному целомудренного периода ухаживания он сделал ей предложение. Вопреки обычаям, он не отправил сватов к отцу девушки, а предпочел сначала задать Главный вопрос ей самой.

Решать надо было быстро: принц просто горел от нетерпения. И у Рании не было никаких причин отказываться. Но она колебалась. Вхождение в королевскую семью означало невиданный социальный взлет. Дочь палестинских беженцев стала принцессой – чем не история про Золушку? Выше этого титула только королевская тиара. А именно туманная перспектива пугала Ранию больше всего.

«Я никогда не хотела быть королевой, - признается она. – В тот день, когда мы с принцем обручились, я взяла с него слово, что мы будем вести обычную жизнь обычных людей». Давая это обещание, Абдалла практически ничем не рисковал. Ведь он был старшим сыном короля, но вовсе не его наследником. Согласно обычаям и закону, именно он должен был унаследовать трон. Но в 1965 году король Хусейн специально изменил конституцию, чтобы передать права на корону своему младшему брату Хасану в обход Абдаллы. Официальное объяснение этого странного поступка таково: к середине 60-х король пережил несколько покушений и понял, что его жизнь может прерваться в любой момент. И тогда страна попадет в руки регента при маленьком Абдалле, что породит волну интриг. Лишение первенца его законных прав якобы представлялось королю лучшим способом сохранить спокойствие в Иордании. Однако злые языки утверждают, что все дело было в резком охлаждении отношений между королем и матерью Абдаллы принцессой Моной. Так или иначе, Абдалла лишился права на королевский престол в трехлетнем возрасте и совершенно не стремился его вернуть.

Получив от любимой заветное «да», принц сообщил отцу, что собирается жениться. Очевидно, личность избранницы не привела Его Величество в восторг. Но возражать он не стал. «Отец скорее обрадовался, - сдержанно говорит Абдалла. – По-моему, он был рад, что я вообще женюсь. И по большому счету не так уж важно, на ком. Но когда он увидел Ранию, то понял и безоговорочно одобрил мой выбор».

В день, когда Его Величество король Хусейн перешагнул порог скромного дома Ясинов, чтобы попросить для своего сына руки Рании, простой палестинский врач испытал настоящий шок. Трудно описать, что творилось с этим набожным человеком, когда он узнал, что до помолвки Абдалла и Рания были знакомы меньше двух месяцев. Новость о предстоящей свадьбе принца вызвала ажиотаж в иорданском обществе. Тогда Рания впервые столкнулась с тем, что ее личная жизнь отныне перестает быть личной. Иорданцы уважают своих монархов и обсуждают их в самом почтительном тоне – но все-таки обсуждают. Кто-то упрекал Ранию за то, что она не носит платка. Кто-то недоумевал, почему европейски воспитанный принц выбрал в жены смуглую палестинку, тогда как мужчины рода Хашемитов всегда славились своим пристрастием к нордическим блондинкам. «Пресса может быть безжалостной, - с горечью констатировала Рания. – Она наносит удары не только по нам, но и по нашим близким. Мне повезло: мои первые годы при дворе прошли относительно тихо. Мой муж не был политической фигурой, и это дало нам возможность держаться в тени».

10 июня 1993 года Рания аль Ясин и принц Абдалла сочетались браком. На этой по-восточному пышной свадьбе Рания впервые появилась во всем блеске своей красоты. С ее первых шагов в качестве супруги принца стало понятно: Иордания может гордиться такой принцессой. Став замужней женщиной, она так и не надела платок. Но ей пришлось пойти на уступки – с работы она все же уволилась. Впрочем, скучать ей не приходилось: Абдалла и не подумал запирать молодую жену дома. В медовый месяц они много путешествовали, а, вернувшись на родину, поселились в скромном по-восточным меркам доме, который Рания обставила мебелью от лучших европейских дизайнеров. Свободное время молодые тоже проводили отнюдь не за изучением Корана. Большой любитель мотоциклов, Абдалла садился на любимый «харлей», Рания, облачившись в джинсы, занимала заднее сиденье - и чета с ревом носилась по иорданским дорогам.

С самых первых дней замужества Рания старалась быть как можно ближе к мужу, разделить все его интересы. Абдалла был профессиональным военным, поэтому она научилась стрелять из всех возможных видов оружия, управлять военным джипом, прыгать с парашютом. «Это было прекрасное время настоящей, реальной жизни, - вспоминает она. – Мы стояли на земле обеими ногами».

Через несколько месяцев после свадьбы мотоциклы и парашюты пришлось отложить – аллах благословил молодых ребенком. Беременность Рани протекала удивительно легко. Принцесса еще больше похорошела и с удовольствием проводила время в лондонских магазинах, тратя немалое королевское содержание на вещички для будущего малыша.

28 июня, через год после свадьбы, Рания подарила мужу наследника. Мальчика назвали Хусейном – в честь короля. Его Величество и раньше относился к невестке неплохо, а после рождения внука стал все чаще искать ее общества. Причем интересовался не только здоровьем маленького Хусейна, но и мнением Рании по вопросам политики и экономики. Возможно именно тогда он впервые подумал, что из нее получилась бы отличная королева.

Вряд ли Рания всерьез думала о том, что может играть какую-то серьезную политическую роль. Внимание короля льстило ей, возможно, рождало какие-то смутные мечты. Тот период своей жизни Рания характеризует как «неосознанное ученичество»: она сопровождает мужа в официальных визитах, присутствует на протокольных мероприятиях, но старается держаться в тени. В немало степени из-за новой беременности, которая благополучно разрешится в 1996 году рождением принцессы Иман.

В конце девяностых Иорданию потрясла новость: король Хусейн неизлечимо болен. Для Рании это было прежде всего большое личное горе – она уважала и любила свекра. А вот от наследного принца Хасана, младшего брата короля, старалась держаться подальше. Впрочем, этого властолюбивого недалекого интригана не любил никто. Он с нетерпением ждал смерти короля и, желая обезопасить трон от претензий со стороны многочисленных детей Хусейна, принялся потихоньку менять людей на ключевых постах. И быть бы ему королем, если бы Его Величество обладал меньшим мужеством. Узнав, что жить ему осталось несколько недель, Хусейн прекратил лечение в швейцарской клинике и вернулся в Амман – он хотел умереть в своем дворце. Что стало причиной его последнего и, возможно, самого важного в жизни решения? Бурная деятельность нетерпеливого братца? Бесспорный авторитет Абдаллы в армии? Или сдержанная мудрость Рании? Наверно, все сразу.

Как бы там ни было, буквально за несколько дней до смерти король Хусейн официально назначил своим наследником старшего сына. И тот, «солдат», человек долга – не решился отказаться.

Впервые имя принцессы Рании прочно прописалось в мировой светской хронике после похорон короля Хусейна. Российская пресса, освещавшая неожиданный визит на похороны Бориса Ельцина, уделила Рании не слишком много внимания, отметив только, что она «исключительно хороша собой и очень юна».

Она действительно самая молодая королева в мире. Получив трон в возрасте 29 лет, Рания оказалась один на один с прессой, толпой по-восточному жадных и прожорливых родственников (любвеобильный Хусейн оставил после себя одиннадцать и столько же незаконных) и враждебно настроенным обществом. Иордания обожала королеву Нур, последнюю и, очевидно, любимую жену Хусейна, американку арабского происхождения и мать принца Хамзы, любимого сына покойного короля. В том, что трон достался не ему, а Абдалле, многие видели происки Рании. Хотя если уж говорить о происках, то именно Нур пыталась заставить своего умирающего мужа отдать трон Хамзе. Но добилась только того, что за Хамзой был закреплен титул наследного принца на случай, если умрет Абдалла.

Мы никогда не узнаем, каким образом был улажен этот внутридворцовый конфликт. Восточные дворцы кишат интригами, но они тщательно скрываются от посторонних глаз. Через несколько месяцев после того, как на престол взошел новый монарх, королева Нур покинула Иорданию. Напоследок она сказала несколько теплых слов в адрес Рании, чем снискала себе славу «благороднейшей женщины, которая добровольно ушла в тень ради новой королевы».

В первые дни после коронации Рания, теперь Ее Величество, потерянно бродила по пустым комнатам любимого дома: вещи были упакованы и перевезены в королевский дворец. Парашюты, мотоциклы и прочие рискованные игрушки оставались здесь. Король и королева не распоряжаются своей жизнью, теперь за нее отвечают охрана и служба протокола. «Я решила для себя: если уж мне суждено быть королевой, надо сделать все, чтобы быть хорошей, очень хорошей королевой», - сказала тогда Рания.

По ее собственному признанию, она боялась быть раздавленной грузом ответственности, боялась, что их семью перемелют жернова власти. Однако все получилось совершенно по-другому: «Став королевой, я с удивлением поняла, что мой голос может быть услышан. И с еще большим – что мне по-прежнему есть что сказать». Рания стала главной советчицей своего мужа. Несмотря на огромную популярность в армии, у простых иорданцев Абдалла особой любовью не пользовался – в первую очередь из-за британского акцента. Чтобы улучшить свой арабский, король одевался в потертую куртку, одалживал у кого-нибудь такси, садился за баранку и отправлялся в город. Колесил по Амману, возил людей и, среди обычной болтовни между водителем и пассажиром ненавязчиво выяснял, как относятся его подданные к королевской семье. Говорят, что из-за этих ночных вылазок Абдаллу и прозвали Гарун аль Рашид. Пройдет совсем немного времени, и Абдалла будет применять такой же прием на государственных служащих. С подачи Рании король и теперь время от времени звонит в разные инстанции и, представляясь обычным гражданином, проверяет, как работают чиновники.

Даже если первая леди значительно умнее своего мужа – а такие случаи бывали, взять хотя бы Клинтонов – на ее долю всегда остаются экология, культура, благотворительность, немножко социальных проблем и никакой политики. Рания же взвалила на себя самую трудную задачу, какую только можно придумать в арабском мире: изменить положение женщины в обществе. Дело это трудное не только потому, что мужчины против. Проблема и в самих женщинах – большая их часть вообще не желает, чтобы их эмансипировали. Вот уже почти десять лет Рания пытается убедить мусульманок: «Носите платок, почитайте мужа, рожайте детей. Все это не помешает вам работать! Женщины – важный компонент нашей экономики. Мой муж и я, мы твердо знаем, что Иордания только выиграет, если все население будет активно вносить свой вклад в рынок занятости».

Активность молодой королевы начала приносить свои плоды лишь недавно. До этого Ранию укоряли в том, что она слишком много времени проводит за границей, слишком часто появляется в западных журналах, слишком превозносит западный образ жизни. «Печально, когда тебя все время ругают за твои усилия, - говорит Рания. – Но тем слаще плоды».

Благодаря Рании, ближневосточный дизайнер Эли Сааб стал известен всему миру. Иордания превращается в модное место не только для отдыха, но и для жизни. Репутация угрюмой, закрытой мусульманской страны пошатнулась – и не в последнюю очередь благодаря белоснежной улыбке молодой королевы.

Сейчас у Рании уже четверо детей: дочь Салма и сын Хашем родились в 2000 и 2005 годах. Когда Опра Уинфри спросила у нее, «круто ли быть королевой», Рания ответила: «Я работающая мать. У меня четверо детей, и перед каждым из ним я чувствую вину – за то, что не даю им столько времени, сколько хотела бы. Мы с мужем вынуждены отвоевывать каждый выходной у службы протокола. Мы за полгода планируем барбекю – простой семейный выходной, когда можно пожарить стейки и посидеть на лужайке. Быть королевой – это прежде всего работа».

Ее называют восточной Джеки Кеннеди и иорданской Грейс Келли. Пишут, что ее энергия и красота способны сотворить экономическое чудо. Но по-настоящему счастливой Рания чувствует себя по вечерам, когда помогает дочери делать уроки, слушает вместе со старшим сыном 50 cent, укладывает спать младших детей и читает им перед сном. Или когда она, в любимых джинсах и футболке, готовит мужу его любимую пасту.

А золотые туфли, украшенные бриллиантами, королева Рания надевает только на работу.

Официальный сайт Королевы Иордании Рании | Фотогалерея

(с) Стащено в Интернетах

От себя добавлю: Когда-то в одном журнале я читал, что Рания собиралась в Америку. В последний момент перед вылетом, с земли был отдан приказ задержать самолет, а на аэродроме появились военные-гвардейцы. На борт самолета поднялся принц Абдалла, и на глазах всех изумленных пассажиров предложил Рании руку, сердце и землю Иордании... Не знаю, сколько здесь правды, сколько легенды. Но это очень красивая и сказочная пара!

Вопрос: Это сказочно...

1. О да, прям волшебство какое-то!		10	(100%)
Всего:		10

@темы: история, биографии, Иордания, королевы, Восток, монархии

Comments

[slais]

Удивительная история

[ter-ido]

slais, да, сам вот несколько раз перечитал. пару раз когда оформлял. и еще разок уже от души и для души. вот точно помню, как в каком то журнале лет 15 назад читал ее историю. и точно помню что ее снимали с самолета под восторженные взгляды сотен пассажиров. а подтверждения этому в инете найти не могу... значит легенда чтоль? но все равно. судя по фотографиям - очень счастливая семья. люблю такие истории

[akiokocoon13]

Чудная история))))) абсолютно потрясная королева)))

[ter-ido]

akiokocoon13, ага. так же как и Императрица Ирана Фарах. ее история тоже была у меня. недавно...

[akiokocoon13]

ter-ido, погуглила маленько Императрицу Фарах. Определённо, между ними есть что-то общее.

[ter-ido]

akiokocoon13,

Фарах Пехлеви: История одной Императрицы